Я сижу в сером офисе за серым столом и набираю серые буквы на серой клавиатуре. У меня взятый в кредит серый "Лансер", серая зарплата и квартира с серыми стенами в серой многоэтажки с серым подъездом, к которому ведет серый растрескавшийся асфальт. В данный момент на мне серый костюм с серым галстуком (рубашка - белая), серые часы, серый мобильник и серые ботинки, кроме того, у меня серый цвет лица, серые глаза и серые руки.
Я - меньшинство.
Я в этом абсолютно, полностью и безоговорочно уверен с самого рождения. Я - не они, я - не скоты, не быдло, не серая масса и не гнусный обыватель! Я - сам по себе.
Правда, у меня нет никаких талантов. Я долго и с большим усердием искал в себе малейшие признаки хоть какого-нибудь дара, но так ничего и не нашел.
Тогда я твердо решил, что раз меня обделил Бог, то, должно быть, не оставил в беде Дьявол. Во мне непременно должен быть какой-нибудь уникальный порок, изъян, какая-нибудь редкая болезнь, особо мерзкая страсть или иной отвратительный признак, выделяющий меня из толпы этих гадких, здоровых, отвратительно веселых людей! Первым делом я осмотрел свое тело и после получаса поисков нашел у себя на спине скопление подозрительных пигментных пятен. Быстрый поиск по интернету, минут пять чтения - и, вуаля, у меня, должно быть, рак кожи! Причем на последней стадии. О, Господи, Господи, спасибо тебе за это, я смертельно болен, я страдаю и угасаю, скоро у меня начнутся невыносимые боли, меня поместят в больницу и половина ЖЖ будет забита постами с моей фотографией и просьбами мне помочь.

Кстати, насчет фотографии, какую бы мне выбрать? Думаю, о таком надо позаботиться заранее. Я провел два часа, выбирая снимок, на котором бы выглядел слабым, больным человеком, но весь мой фотоальбом почему-то состоял из изображений улыбающегося, упитанного человека. "Нет, такому денег не дадут, нет, нет, нет, никто не поверит, что вот этот вот жлоб в сером костюме с серыми глазами - тот самый смертельно больной, изможденный зловещей опухолью человечек, нуждающийся во всеобщем внимании и сочувствии (и уж конечно гораздо более интересный, чем вы, здоровые скоты!)". Я взял свой серый мобильный телефон и попробовал сделать новый снимок, но раз за разом на экране возникало изображение довольного жизнью менеджера, точно такого же, как и все. Я попытался скорчить гримасу, другую, третью - все они получались отвратительно стандартными. Я заплакал и швырнул телефон в стену, но тут же бросился его поднимать - вдруг он сломался?! Уф, слава богу, нет, моя серая лапочка не сломалась о мою серую стеночку, ня-ня-ня! Стоп. Что же делать с фотографией? Как получить ввалившиеся щеки, осунувшееся лицо и горящий взгляд ракового мученика? Фотошоп? Нет. Диета? Нет, слишком долго. Голодание! Точно, мне поможет полное голодание. Недели хватит.

Я доел все продукты в холодильнике, взял недельный отпуск на работе и приготовился страдать, торжественно дожевав в полдень последний кусок последней сосиски.
Мои страдание продолжались ровно 12 часов - в полночь голод скрутил меня так, что я взвыл и решил сдаться. Черт с ней, с фотографией, сделают на больничной койке, так даже драматичнее получится, жрать, жрать, хочу жрать!
Магазины уже закрыты, остается только круглосуточная доставка пиццы. Набираю номер, делаю заказ, через полчаса звонит домофон: "Пыццу заказывалы?" - я отвечаю: "Да" и открываю подъездную дверь.
Припав щекой к входной двери и слушая, как кавказец-курьер, тяжело отдуваясь, поднимается на мой этаж, я вдруг понимаю одну простую вещь. Раковых больных - миллионы. Но раковых больных-гомосексуалистов..
Ох-ох-ох, как же я раньше не догадался, мне нужно прикинуться педерастом, тогда сочувствуия, внимания и общественного резонанса будет еще больше! Но как, как, я ни разу не занимался этим с мужчинами!
Тут в дверь постучали:
- Пыцца, заказ, откривайте!
Я вздрогнул и понял, что это мой шанс. Дрожащими руками я отпер дверь и принял из рук запыхавшегося потного кавказца коробку с пиццой
- Трыста питдэсят, хазяын! - я покорно отсчитал требуемую сумму и передал ее курьеру.
- Спасыбо. Прыятного аппетыта, хазяын! - кавказец повернулся и собрался уходить, я почувствовал страшную дрожь и слабость в коленях.
- Извините!
- Да? - кавказец обернулся, вопросительно изогнув брови. Слова слиплись в моем рту в какие-то мерзкие, мягкие шерстяные комки, которые я с огромным трудом смог вытолкнуть наружу:
- Вы, эта, чаю попить не хотите?
Курьер презрительно смерил меня взглядом:
- Тисяча рублэй чаю папыт, понял, да? - я ощутил, как от счастья у меня кружится голова:
- Хорошо, хорошо, раздевайтесь, проходите!
Кавказец, шмыгнув носом, зашел в прихожую и начал снимать потертую кожаную куртку. Я, уставившись на его топорщащиеся черные усы, пытался представить, как целуюсь с ним. Не получилось.
В конце-концов, на очередной усато-сексуальной сцене меня просто-напросто замутило:
- Извините, извините, я... я передумал!
Курьер что-то недовольно буркнул, напялил обратно куртку и нарочито громко затопал вниз по лестнице.
На следующее утро я посетил онкологический центр и сдал все необходимые анализы.
Рака у меня не оказалось.

отсюда