Годы литят.
Малодые диффчушки уже не так ахотно дайут, как это
было прежде. Точнее, савсем ниахотно. Чиво уж там, буду аткровенным.
Вообще ни дают. Ну правильно, вторая степинь ажирения, да и пачиму-то
до того, как пирийти собствинно к сексу, я успеваю напится так, что уже
и ни очень хорошо стоит. Чиво уж там, буду аткровенным… Не, тут ни буду.
Но
такое паложение вищей миня не устраиваит. Иногда хочецца ваткнуть в
какое-то жывое тельце. В большей степени, патому что устайот рука.
Так
как молодые живые тельца мне пачти нидаступны, йа ришил пойти на
дискатеку для тех, кому за трицать. А чиво, там ище такие тушки
пападаюцца… ого… Да и ибацца хотят, как кошка, каторую восимь лет из
дома не выпускали. Да и опыт, сын ашибок трудных, опять же. И в жопу
дайут бисприкословно.
Только, к маиму удивлению, аказалось, что
слова «за трицать» толкуют висьма сваиабразно. Не, формально, все
правильно. Восимисят – это тоже «за трицать». Но па парядку.
Оттер
ат джынсов пятна спермы. Смахнул всякойе гавно с батинок. Пабрилсо,
падмылсо… пабрызгалсо. Жена сматрела на миня с лехким падазрением. Ведь
знает, что диловая встреча, а все равно подазривает что-то. Интуицийа,
наверно. Типа в девять часов вечира диловых встреч не бываит. Женщины!
Если кто-то это четает, запомните раз и навсигда! Диловые встречи
проводятся в любое время суток!
Ну, подымаюсь йа в зал.
Аткрываицца дверь.…Стою возле двери зачированный, как пирвоклассник на
Новогодней елке. Вот-вот праизойдет Чудо. Праизошло, хули там. В нос
мне ударил смешанный аромат. Пот, алкоголь, минструальные и иные
выделения, нафталин, а также запах ниумолимо приближающивося климакса.
Гормоны в воздухе можно было пащупать. Кисларода в чистом виде там не
было вообще. Йа огляделся в поисках места выдачи скофандров или на
худой (это выражение такое, оно не говорит о моих физиолагических
асобенностях) конец риспиратора. Странно, но таково места не было.
Аднако в зале никто и не ходил в скофандрах, а наоборот, многие были
полураздетыми.
Без допинга я не ришился зайти. Сгонял за Пивом,
выпил литр и падумал, что теперь йа готов пагрузиться в эту атмосферу.
Пагрузился.
Датчик в мозгу тут же зашкалил в красную зону. «Нидастаточно допинга. Вазможны системные ашипки».
Аписание
этого шабаша словам не подайотца. Какой там бал у сатаны! Если бы это
увидел Воланд, он бы нимедлено уволил всех своих подчиненных.
Вследствии нисаатветствия занимаемой должности. И вообще, закрыл бы к
хуям сваю шарашкину кантору. Патаму что о какой-то канкуренции вести
речь невозможно. Саммит на Лысой горе в сравнении – деццкий утренник в
младшей группе. Мадест Мусоргский пиреиминовал бы свою «Ночь на Лысой
горе» во вторую часть «Рассвета над Москва-рекой». Где ему равняццо с
ансамблем «Аттаван» из двухсотваттных динамеков!
Бросилась в
глаза дама забальзаковсково возраста. Метр дивиносто, в ачках и с
кароткой стрижкой. Брюки абтягивали бальшую кастлявую песду, каторую
она упорно выставляла на всиобщее абазрение. Некоторые, кто был не в
узких брюках или, может, не имели такой песды, завистливо косились на
нее. А она, панимая это, все больше двигала кастлявой же жопой.
Другая
тушка – нет, не тушка, а Туша – брала другим. Пачти правильной,
сферической формы, в диаметре метр пидисят, она ваабразила сибя
Дженифир Лопис и (естествинно, по ие собственному мнению) танцивала
эротический таниц. Она гладила сибя па пилотке и сиськам (чашечка
лифчега L, как минемум), а лицу придавала сиксуальное выражение. В
сачитании с юпкой длиной сантиметров двацать и дикольте до пупа, она
праизвадила ниизгладимое впечатление на мою, как выяснилось, нихуя ни
акрепшую психику.
А вот исчо. Тут дама. В вичернем платье,
которое она точно спиздила из танцивальной студии лет трицать назад.
Голубенькое, с аборочками, нимного заблеванное (это пачти не портило),
оно развевалось в унисон с редкими локонами, засыпанными перхатью.
Томный взгляд из-под полуприкрытых рисниц. Шлейф «Сиребристого ландыша»
папалам с рыбным запахом. Мой ласковый и нежный зверь… адним словом.
Ну,
про женсчину лет шистидесяти, с атвисшими ниже пупа сиськами йа ни
буду. Ни пойму йа, зачем в сумашедшем доме в период осеннего абострения
давать отпуска.
Мущщин было мало. Как йа заметил, те, кто
выглядели адыкватно, жались к стенкам, бойязливо оглядывайась. Йа позже
понял пачиму… По танцполу скакал кривоногий и усатый мужик… точная
копия Буденного в иво худшие годы. Вдрызг напившийся крендель пытался
сделать куннелингус той даме, что трясла костлявой песдой. Кстати, он
выглядел вполне прелично, видимо, нервы просто сдали. Или просто
аказался праницательным и понял, что без сирьезного вреда для нервной
системы ему не атсюда не уйти. И напился.
Допинг начинал
действовать. Дрожь в руках унялась. Йа, старайясь ни с кем ни
встречаться взглядом, дабы не справацировать, быстро обвел глазами зал.
В ответ свиркнули несколько пар красных глаз. Вот Остапа Бендера
оглядывали трусливыми глазами, как йа помню… Но бабы с тех пор сильно
паминялись. Руки снова начали дрожать…
И тут случилось. Видущий
абъявил медленный таниц. Отель, блять, Калифорния. Мне захотелось стать
нивидимым…Я все больше втягивал голову в плечи. Тут йа понял, пачиму
мужики жмутся по стенам…
И внизапно почувствовал сибя Хомой
Брутом. Из темной глубены зала на миня надвигалось Что-то, явно не
принадлижащее нашему миру. Женсчены, каторые ищо выберали жертву,
пачтительно расступались. Мужик, стоящий рядом со мной, сполз па стене.
В запахах, окружающих миня, пачувствовалась новая нотка. Дирьмо,
апредилил йа аффтамтичецки. Йа старался ни паднимать глаза…
…На миня пахнуло пиригаром, чисноком и капченой скумбрией.
– Мужчина!
Бля,
даже мой ротный в армии, капетан Шмоткин, ни мог так рявкнуть! Я
вздрогнул и поднял глаза. Странно, миталлических зубов в оскале было
всиго два. Пиредо мной стояло, по втаричным половым признакам, все-таки
женсчина. Лет сорока пити – сорока васьми. Преятное, прыщавое лицо.
Пирманентная завивка. Бюст, одна сиська премерно в мою голову
величеной. Пиджак абтягивал магучие плечи. Юпка, в свою очиредь,
могучую задницу. Из-пад юпки торчали мускулистые ноги, которыи
заканчивались туфлями, размера так сороквтарого.
– Это вы… иму? – йа сударажно кивнул на мужика, что сполз по стине.
–
Гы… – усмехнулось Оно, выдохнув на меня из утробы еще порцию злавония.
Мужик пришел в сибя и нинавидяще на миня посмотрел. – Пойдем, потанцуем…
Я
низнаю, наверное, это гипноз. Вот эти, змеи, они тоже смотрят на
кролико, кагда хотят сажрать. Иначе йа ни могу объеснить тот факт, что
все же пошел.
Танцивать с ней аказалось нимного тижелее, чем
провадить финальную схватку па дзюдо в абсалютной весавой категории.
Свалить пиредней падножкой ни палучалось. Впрочим, задней тоже, а также
всеми другими известными мне приемами. С упором ноги в живот йа даже и
не пробовал.
Ручищи абнимали миня за шею. Йа же никак ни мог
взять хароший захват – мешал бюст (не мой). Борьба несколько
аслажнялась психалагическим давлением.
– Ты мне так нравишсо, –
выдохнула она порцию йадовитых газов. Я хотел было напомнить про
канвенцию, заприщающую использование атравляющих веществ, но
справидливо рассудил, что лучше мне этого не делать. Кроме таго, йа бы
и не смог, патаму что могучие руки сдавили шею. Из горла вырвался тихий
сип.
– Я тибе тоже? – улыбнулось Оно. – Мне приятно…
Паправлять йа ее ни стал. Было страшно… Я уже чувствовал, как расслабляеццо мой сфинктер.
– Йа это… с женой тут… – безнадежно папытался саврать йа.
Пахоже, миня не услышали. Видимо, здесь к наличию жины относились индифирентно.
– Абнимай миня крепче, – от зловония заслезились глаза. – Абнимай! – тон стал приказной. – Ты голубой, что ли?
– Я-то? А что… Я – да! Да, да, да!!!! Я голубой!!! Я самый что ни на есть ахтунг!!!
Тут йа представил (лезут же мысли в голову!) песду маей абольстительницы. Блевотину прешлось проглотить.
После
танца миня пасадили, нисмотря на сапративление, за стол, где сидели ие
падруги. Глядя на них, йа понял, что мне, вобчем-то, павизло. Грех
жаловаться, йа пачти с любовью сматрел на Мою. Дрожь не унималась.
Зачем-то йа придставил пелотки ие падруг…
– Тибе плохо? – учасливо свиркнула металлом Моя.
– Йа это… приду щас.
– Я с тобой пайду.
В
сартире пахло лучше, чем в зале. Йа нимного пришел в сибя. Ф том, что
Оно будит меня ждать за дверью, йа ни сомнивалсо. Пирспектива
вырисовывалась довольно мрачная. Я на всякий случай бливанул исчо.
Мужики в сартире сачуственно сматрели на миня… Надо было выходить.
Оно
стояло, привалившись к стене, прикрыв глаза, и напевало вполголоса «А я
вовсе ни калдунья, я любило и люблю…». Я папытался воспользоваться
минутой задумчивости этого сущиства и низаметно праскальзнуть. Почти
получилось. Если не считать жилезный захват под руку, от чиво йа
нимного присел.
– Продолжим вечер у миня дома? – нихуя ни вапрасительно прозвучала фраза.
Из-за моиво живого воображения мне прешлось исчо раз сбегать в туалет.
По
темной улице Оно шло рядом со мной, вися у миня на руке. На лице у нее
не было никаково выражения, но судя по хриплому дыханию и равнамерно
поднимающемуся бюсту, она придвкушала как она миня выебет. Иногда,
впрочим, она рычала на проходящих мимо женсчын, от чиво те прыгали в
сторону. Одна мне даже крикнула сзади, дескать, намордник надо
надивать. Я хихикнул, за что несильно палучил кулаком в печинь.
Вот
уже рядом с ие домом. Шансов не оставалось. Даже ни один атморозок не
доебецца, грустно падумал йа. До этого я придпринял две папытки пабега.
Первый рас – когда ловил матор. Втарой – когда зашел в маркет и
попытался там затиряться. Не прокатило. Думаю, она нашла миня по запаху.
Мне в лицо ударил луч фанарика.
– Так, граждане, дакументики ваши….
Передо мной стояли три мента. Один стоял аж с коротиньким Калашом.
– А в чем дело, товарисчи? – нахмурив выщепанные брови, рявкнула моя спутнеца.
Ба-бах! Это пернул мент. Молодой парнишка исчо, ниопытный… Капетан нимного нидавольно на ниво пасматрел. И тут миня озарило!!!
– Пашел ты нахуй, капетан! На – хуй! – члинораздельно сказал йа.
Моя с уважениим на миня пасматрела.
– А ебут иво чтоли наши дакументы, любимайа, так видь?
– Пьяный, что ли? – ковыряя мезинцем ухо, прогундосил капетан.
–
А ибет тибя, что ли, пьяный йа или нет. Я ваще-то вмазаться иду… – в
этот мамент йа готов был презнаться в соучастии в падении Тунгусского
митиорита.
– В машину их!!!!
Йобанарот!!!!
– Командир… девушку-то оставь, а? Она тут ни пречем… Таганка… все ночи полные огня!!!!!
В общем, ее оставили. Тихий вой было слышно за два квартала.
Как
я смог абъяснить капетану – другая история. Но смог. Менты ржали, но
даже довезли до дому. Все-таки бирежет меня моя мелиция.
Больше я не буду ставить экспирименты. Есть правая рука, есть левая. Жина есть, на худой конец.
©Шнапс
|
