Вампир умирать явно не собирался. Нашпигованный серебряными пулями,
мокрый от святой воды, проткнутый осиновыми колышками в шести местах,
он ворочался на замшелом надгробии, что-то глухо бормотал и пытался
подняться. Оставалось последнее средство: приложенное ко лбу упыря
распятие должно было выжечь мозг. Ван Хельсинг брезгливо перевернул
порождение тьмы и ткнул в него крестом. Вурдалак неожиданно захихикал и
непослушными руками стал отталкивать распятие.
- Этого не может быть! – ошарашенно обронил вслух охотник за вампирами.
- Может, - неожиданно отозвался упырь густым хрипловатым басом. – Крест, я чай, католический?
- Ну…
- Хрен гну, - недружелюбно отозвался вампир. – Нам от энтого щекотка только, да изжога потом. Православные мы, паря.
В
доказательство вурдалак распахнул на груди полуистлевший саван. Среди
бурой поросли на груди запутался крестик на шнурке, причём явно
серебряный. Ван Хельсинг от неожиданности сел на соседнее надгробие. О
подобном не говорилось ни в «Некрономиконе», ни в «Молоте ведьм», ни
даже в пособии «Исчадия ада и как с ними бороться», изданном в Ватикане
четыре столетия назад.
Пока охотник собирался с мыслями, упырь,
наконец, сел, трубно высморкался и, покряхтывая, стал вытаскивать из
себя колышки. Покончив с последним, он покосился на противника:
- Ладно, сынок, пошутковали и будя. Тебя как звать-то?
- Ван Хельсинг, - машинально откликнулся охотник.
- Ван… Ваня, стало быть. Ну, а я Прохор Петрович, так и зови. Нанятый, что ли, Ванюша?
- Се есть моя святая миссия… - пафосным распевом начал Ван Хельсинг, однако Прохор Петрович иронически хмыкнул и перебил:
- Да ладно те... Миссия-комиссия. Видали мы таких миссионеров. Придёт
на погост – нет, чтоб, как люди, поздороваться, спросить как житуха, не
надо ли чего… Сразу давай колом тыкать. Всю осину в роще перевели. А
подосиновики - они ить без неё не растут. Э-э-эх, охотнички, тяму-то
нету… Живой ли, мёртвый, а жить всем надо.
- А… а зачем вам подосиновики? – поинтересовался Ван Хельсинг, не обратив внимания на сомнительную логику вурдалака.
- Известно, зачем: на засолку. В гроб дубовый их ссыпешь, рассолом
зальёшь, хренку добавишь – вкуснотишша! На закуску первое дело.
- Так вы же это… - охотнику почему-то стало неловко, - должны… ну… кровь пить.
Прохор Петрович поморщился, как от застарелой зубной боли:
- Да пили раньше некоторые. Потом сели, мозгами раскинули и порешили,
что нехорошо это, не по-людски как-то. Вампиризм ведь от чего бывает?
Гемодефицит – он, вишь ты, ведёт к белковой недостаточности плазмы и
снижает осмотическое давление крови. Смекаешь, Иван?
Ван Хельсинг смутился:
- Видите, ли, я практик. Теоретические изыскания ведутся в лабораториях Ватикана. А мы, охотники, как бы…
- Эх, ты, - разочарованно протянул упырь. – Только и знаете, что бошки
рубить, неуки. Хучь «Гринпису» челом бей, чтобы освободили от вашего
брата. Всхомянетесь потом, да поздно будет... Ну, ладно, Ванюша,
глянулся ты мне. Пойдём-ка в гости: покажу, как живём, кой с кем
познакомлю. Авось и поумнеешь…
В глубине старого склепа уютно
потрескивал костёр. Несколько упырей в разных стадиях разложения грели
корявые ладони с отросшими бурыми ногтями. Прохор Петрович сноровисто
накрывал на крышку гроба, заменяющую стол. Появились плошки с солёными
грибами, огурцами и капустой, тарелка с толсто нарезанным салом. В
середину крышки старый вурдалак торжественно установил огромную бутыль
с мутной желтоватой жидкостью и несколько щербатых стаканов.
Обернувшись к Ван Хельсингу, сидевшему поодаль, Прохор Петрович
по-свойски подмигнул:
- Вот энтим и спасаемся. Самогонка на
гематогене, гематуха по-нашему… Пару стопок тяпнешь – и организм
нормализуется. А ты: «Кровь пьёте…» Темнота ты, Иван, хучь и с
цивилизованной державы. Ну, други, давайте за знакомство! Честь-то
какая: с самого Ватикана человек приехал решку нам навести.
Вампиры
одобрительно заухмылялись и хлопнули по первой. Ван Хельсингом овладела
какая-то странная апатия. Не задумываясь, он выцедил свой стакан.
Гематуха немного отдавала железом, горчила, но в целом шла неплохо.
…Через пару часов в склепе воцарилась атмосфера обычной дружеской
попойки. Ван Хельсинг уже забыл, когда в последний раз ему было так
хорошо. Сквозь полусон до него доносились обрывки вурдалачьих
разговоров: «Только выкопался, а он по башке мне осиной – хрясь! Ты чё,
грю, больной? Креста на те нету…» - «Видите ли, коллега, здесь мы имеем
дело с нарушением терморегуляторной функции крови. Снижение
относительной плотности, как показывают исследования…» - «Да пошли,
говорю, её ж тока позавчера схоронили, свеженькая. Она при жизни-то
всем давала, а щас и вовсе ломаться не будет. Эх, живой, аль нежить –
было б кого пежить, уаха-ха-ха!». Из оцепенения охотника вывел
дружеский толчок локтем.
- Ты, Ванюша, не спи, разговор есть. –
Прохор Петрович вдруг стал необыкновенно деловитым. – Скажи-ка ты мне,
сынок, сколько тебе Ватикан платит за нас, страдальцев невинных?
В склепе вдруг стало тихо, вурдалаки прислушивались. Ван Хельсинг долго смотрел в землю, затем виновато сказал:
- По три евро с головы… плюс проезд. Питание и проживание за свой счёт.
- Дёшево цените, - задумчиво сказал Прохор Петрович. – То-то, смотрю,
отощал ты, Ваня, да обносился весь. А вот чего бы ты сказал, ежели бы с
головы – да по тыще евров ваших. Золотом, а?
Охотник оцепенел.
Далеко, на границе сознания промелькнуло аскетическое лицо кардинала
Дамиани, приглушённым эхом отозвалось: «Отступник да будет проклят!».
Но потом суровый облик растворился в картинах недавнего прошлого.
Трансильвания, Париж, Лондон, Прага… Бесконечные схватки, ночёвки в
дешёвых мотелях, экономия на еде, ноющие раны… Казначей Фра Лоренцо,
отсыпающий скупую плату под бесконечное ворчание о недостаточности
фондов и дефиците ватиканского бюджета… Какая-то горячая волна стала
подниматься изнутри, докатившись до горла сухим комком. Жар сменился
бесшабашной решимостью.
- Может, и сторгуемся, - медленно произнёс Ван Хельсинг. – На кого заказ?
- Вот это по-нашему, по-христиански, - обрадовался вампир. – Тут, Ваня,
вишь, какая штука… Сам посуди: существуем мы тут мирно, никого не
трогаем. А вот, поди ж ты, взялись подсылать к нам таких, как ты,
убойцев. То из Рима, то своя Патриархия наймёт, то сами по себе прут
невесть откуда. Начитаются, понимаешь ли, Стокера… Вот мы тут и
порешили, стало быть, принять энти, как их… превентивные меры, ага.
Золотишко имеется: мы клады в купальскую ночь видим. Ну, и разведка
поставлена, сам понимаешь. Слухом земля полнится – вот, свои через
землю и передают. Короче, делаю тебе от всего нашего обчества, значить,
оферту…
Над сельским кладбищем где-то в Калужской глубинке медленно
поднималось солнце. Ван Хельсинг шёл по колено в росистой траве и
улыбался. На груди пригрелась фляга, от души наполненная гематухой. В
левом кармане побрякивал увесистый мешочек с золотом, выданный Прохором
Петровичем в качестве аванса. В правом кармане лежала свёрнутая бумага
со словесными портретами Блейда, Баффи и Сета Гекко. Жизнь снова
обретала смысл…
(С)Lexеич
|
