— Блядь какая наглая, просто пиздец! — кот зашипел, хвост его закружился по воздуху, выражая кошачье негодование, шерсть на спине встала дыбом. — Ты только послушай эту чепуху. И ему не стыдно? Сука! Пидераст! Жид! Папа толерантности!
— Ага, точно, да-да, — машинально ответил я, стоя с щипцами в руках напротив тостера и ожидая, когда из чудо-изобретения выскочат два кусочка белого хлеба. Подрумянившихся. — Тебе с чем делать — с сыром или с колбасой?
— Ты никогда не станешь богатым, — заключил кот. — Как пить дать.
— Это еще почему?
Таймер тостера щелкнул, готовая булка выпрыгнула из пекла.
— Да потому что ты долбоеб, Дениска! В тебе нет жилки, и ты безынициативный, тебя не интересует будущее. Ты даже не слушаешь, что я говорю, — кот недобро посмотрел на меня. — С сыром давай, заебала колбаса.

— Какой еще жилки?
— Такой! Не видишь, они ведь не просто воруют. Взяли и обворовали население — спиздили треть денег у тех, кто в рубль верил. Да и хуй с ними, но так они теперь еще и в уши нам ссут. Нельзя так. Если я тебе в уши ссать по ночам буду, ты к этому как отнесешься?
— Махровым полотенцем тебе по ебалу, — с котами самое главное — не распускать их особо. — Как-то так. Или вафельным. Тут вопрос сложный.
— Во-во. Чего ж эту свинью в телевизоре не ебанешь разок-другой? А хотя, о чем это я вообще. Ты выражение своего лица видел-то?
— И че не так с моим лицом? По-моему, ты просто доебываешься.
— Тссс, — кот нервно замахал лапой. — Не мешай.

Дурацкий Чиновник продолжал соболезновать россиянам, я возился с кусками белого хлеба, кот пиздел всякое уже на своем, на кошачьем. Булка мне показалось недостаточно готовой, чтобы стать частью вкусного бутерброда. Схватив щипцами один кусок, я подошел к коту и показал ему булку.
— Кажись, надо еще чуть-чуть в тостере подержать. Ты как думаешь, посмотри?
Кот ударом лапы выбил кусок из щипцов. Булка полетела на ковер и облепилась кошачьей шерстью. Я, как можно тактичнее, попытался предъявить коту, что тот не совсем прав.
— Ты что натворил, ебанько ушастое?
— Да иди-ка ты на хуй со своим бутербродом!
— Сам иди-ка ты на хуй, психопат. Я тебя в приют отдам когда-нибудь за такие фокусы.
— Да ну? Давай, хуярь на полную. Только ты без меня ласты завернешь, пропадешь за месяц. Усек? — кот спрыгнул с дивана и деловито побрел в маленькую комнату.
— Куда тебя понесло?
— В интернет.
— А бутерброды? — я подобрал пострадавшую булку. Внимательно посмотрел на нее и пришел к выводу, что хлебушек скорее готов, чем нет. Грязный кусочек я понес на кухню, выкинуть. — Так что с бутербродами?
— В жопу себе засунь! — настроение у кота явно было плохим. Учить его в таком состоянии морали чревато, потому порцию беспардонного хамства от четвероногого товарища я прохавал.

***

Когда я укладывался в постель, кот все еще торчал за компьютером. За день я устал, сна мне хотелось сильно, потому вырубился сразу, как лег. Спал недолго. Когтистая лапа, тянувшая меня за мочку уха, беспощадно оборвала праздник сна. Я открыл глаза, рядом со мной стоял пушистый тиран.

— Я это, митинг организовал, — доложил кот. — Против воров в государственной думе.
— Охуенно рад за тебя, чемпион. Меня только в эту хуйню не впрягай, ага? — я зевнул и перевернулся на другой бок.
— Мне завтра в четыре надо быть в центре. Отвези меня, — кот не унимался.
— Полетим на ковре самолете? На минутку, бля, у меня вообще-то работа. Так что, сам организовал, сам себя и вези. На метро там или на такси. Если такси возьмешь, не пизди с водилой особо. Таксисты, они такие — без тормозов — могут и мурло тебе набить, если поебню какую ляпнешь. А ты ляпнешь, знаю я тебя.
— Нет, ты меня отвези. Отгул возьми и отвези.
— Поздно уже отгулы брать. Спать хочу, не заябывай меня транспортировками.
— Бля, ну скажешь, что лося сбил на трассе.
— Какого лося?
— Обычного, ебтвою. Скажешь, что он из лесу выпрыгнул внезапно, а ты об него и уебался, поэтому приехать не можешь. ДТП там, все такое.
— Угу, ДТП. А машина целая на следующий день.
— Ну, — кот вытянул паузу. — Ебанешь по ней кирпичом пару раз — делов-то.
— Я лучше по тебе пару раз кирпичом ебану, если не отстанешь.
— А что такого-то. Нет, ну что такого? — кот искренне не понимал проблемы.
— Тебя лечить надо. Все, отъябись, я спать хочу.

Я закрыл глаза, кот продолжил бормотать какую-то чепуху. Приятное погружение в сон окутывало меня ровно до тех пор, пока кот не запел. Просто взял, блядь, и запел. Запел, надо сказать, весьма паршиво и что-то из репертуара Кобзона. Заснуть под такой концерт возможным не представлялось, мне пришлось пообещать коту, что завтра отвезу его на митинг.

***

В точку Ху мы приехали заранее, еще до начала нашего митинга, и успели попасть на демонстрацию против повышения пошлин на авто. Протестующих людей было столько, сколько обычно бывает косточек в арбузе. А именно — дохуя. За что или против чего митинговать большинству пришедших было все равно Кот, забравшись на мое плечо, наблюдал за бунтарями. На трибуне плюгавый карлик, замотанный в теплое пальто, своими усами щекотал микрофон. Толпа, сжавшись в плотный комок из человеческих тел, жаждала хлеба и зрелищ. Микрофон щекотанию плюгавого не смущался и работал исправно. Карлик рьяно хрипел осуждениями властей. Толпа рычала.

— НИХУЯ СЕБЕ! — плюгавый ударил кулаком по трибуне.
— Нихуя себе! — толпа подхватила митингующего.
— Они охуели! — вопил карлик.
— Пиздец — охуели! — отвечала толпа.
— У нас есть выбор! Никто не может забрать его у нас, — карлик.
— Есть! Не отдадим его никому! — толпа.
— Эти пидорасы срали на нас! — слюни карлика разлетались в разные стороны.
— С высокой колокольни! — уточнил мужчина из толпы.
— Еще вчера я ебал свою жену три раза! — карлик
— Так и надо, мужик! — одобряла плюгавого толпа.
— А сегодня моя эрекция позорно бежала с поля ебли, — карлик.
— Безобразие! — отвечала толпа.
— Сука, ебанные пошлины и власти! Все из-за них! — карлик.
— Да-да! Сволочи! — вопила толпа.

Кот прыгнул с моего плеча на крышу цивика, удивленно посмотрел на меня.
— Это ж дегенераты — просто дебилы!
— Да ну? А ты кого ждал, знатоков из передачи «ЧтоГдеКогда»? — колко ответил я. — Крышу не поцарапай.
Вера кота в адекватность и политическую сознательность граждан потихоньку рушилась. Каждый следующий ответ митингующих отражался на его морде брезгливой гримасой. Тем не менее, выйти к трибуне и провести свою акцию он не засцал.

— НИХУЯ СЕБЕ! — заревел в микрофон кот.
— Нихуя себе! — толпа в экстазе подхватила кота.
— Они охуели! — вопил кот.
— Нихуя себе! — вводил кота в раздражения мужчина в черной кепке. — Говорящий кот! Чудо из чудес! Смотрите!
— Люди, вы чего? — кот.
— Ебанитесь! Это — мессия! — те, кто были из числа продвинутых, достали свои навороченные мобильники и принялись снимать кота на видео.
— Люди, у вас же нагло спиздили деньги. И продолжают. Послушай! — кот.
— Куплю этого кота. Даю две тысячи долларов. — Черная Кепка из толпы.
— Люди! — кот.
— Даю три тысячи. Где хозяин? — Черная Кепка.
— Люди!
— Еще пять сверху и кепку свою отдам! — Черная Кепка.
— М-е-с-с-и-я! М-е-с-с-и-я! — гудела толпа.
— Да пошли вы на хуй, придурки! — нервы пушистого сдали.

Шерстяной бунтарь ловко сдристнул с маленькой сцены и понесся ко мне. Черная Кепка и прочие существа, озверев от увиденного, ринулись вслед за котом, грубо расталкивая друг друга локтями. Кот, запрыгнув ко мне на руки, испачкал своими грязными лапами мой бежевый плащ. Я потребовал извинений за вредительство, а этот опять нахамил. Заметив, что дверь машины открыта, кот в два прыжка переместился из моих рук в салон цивика.

Подбежавшая к нам толпа неистово желала продолжения банкета. Черная Кепка махал перед моими глазами тремя карточками визы и клялся, что готов прямо сейчас снять десять тысяч баксов и отдать их мне, лишь бы я согласился продать кота.
— Блябуду, готов тебе отстегнуть бабла сколько надо, — Черная Кепка достал визитку. На ней значилось, что он — Поликарп Борис Федорович, заместитель директора какой-то строительной хуйни.
Кот, аккуратно приоткрыв дверцу машины, верещал.
— Шутка затянулась! Немедленно завязывай с этой хуйней, хозяин. Съебываем отсюда. Съебываем!
Я достал из кармана пачку сигарет, закурил. Кот продолжал визжать:
— Хули ты стоишь и куришь, долбоеб? В машину, поехали. Я сказал с-ъ-е-б-ы-в-а-е-м!!!
— А знаешь что, дружбан, — обратился я к Черной Кепке. — Забирай эту скотину бесплатно, заебал он меня своими выходками. Вот, только что испачкал, а вместо извинений обозвал меня хуем собачьим. И даже сейчас оскорбляет. Давай так: сможешь его вытащить из машины, кот твой.
— Это что еще за хуйня, я не понял! — и кот действительно не понимал.

Окинув кота равнодушным взглядом, я глубоко затянулся. Черная Кепка неизмеримо обрадовался, открыл дверцу автомобиля и потянул свои кривые руки к коту. Кот отчаянно шипел и царапался, не сдавался. Началась возня. Ну а я, заприметив вывеску кафе, решил передохнуть за чашечкой кофе. За судьбу кота я особо не беспокоился — знал прекрасно, что хуй его кто вытащит из автомобиля.

Когда я вернулся к машине, салон цивика походил на место съемок фильма ужасов. Посреди кровавого бардака, вцепившись в спинку задней сидушки, пристегнутый тремя ремнями сидел кот. Хуями он крыл всех подряд, а его маленькое тельце трясло и от злости, и от страха. Рядом с машиной с расцарапанными в клочья лицом и руками беспокойно курил Черная Кепка.
— Ебал я в рот этого кота, — Кепка продемонстрировал мне указательный палец правой руки, разодранный аж до мяса. — Монстр, нахуй!
— Ага, понимаю.
Я сел в машину, заблокировал двери. Завелся, неспешно тронулся. Отдаляясь от толпы, я с улыбкой наблюдал в зеркало за Черной Кепкой. Тот махал пострадавшими конечностями перед болванами, губы его расцарапанного ебла резко дергались, из рта вырывались проклятия в адрес кота.

***

Пока ехали домой, кот не проронил ни слова. Лишь молча смотрел на меня своими глазищами, наполненными тоской. Да и сам кот смотрелся каким-то ущемленным, обиженным, забитым. Помню, как-то видел в интернете ролик: Африка, слоненок идет за мамой слонихой, прям по пятам. Так вот, на каком-то отрезке их пути мама бесцеремонно обосралась, прямо на ходу, а говно повалилось бедному слоненку на голову. Потом показали лицо слоненка крупным планом — ну очень грустное ебало. Вот примерно такое же ну очень грустное ебало было и у кота.

Когда выходили из машины, я погладил пушистого, попросил у него прощения.
— Ты так сильно обиделся, что больше не хочешь разговаривать?
Кот отрицательно помотал головой.
— И не будешь?
Кот кивнул.
— Совсем никогда?
Кот снова кивнул.
— Может, скажешь что-нибудь напоследок?
— Ебанат ты, Дениска. И предатель, кинул меня там.

Слова кот произнес на тяжелом выдохе. И снова замолчал. Просто взял и заткнулся. И больше разговаривать со мной не хотел. Все понимал, слушал меня внимательно, но бесед не вел. Я же чувствовал себя мерзко и виноватым. Всеми силами я старался вернуть доверие друга, но попытки мои, одна за другой, результатов не приносили, общаться кот отказывался наотрез.

А через пару недель, сидя перед телевизором, мы с котом попали на очередное выступление того самого Министра Хуячечной. Печально знакомый нам чиновник вновь отчитывался по очередному проебу нашей страны. Кот, лежа у меня на коленях, монотонно мурлыкал. Но мурлыкал без особого удовольствия — скорее, только потому, что ему, коту, положено мурлыкать. Я потрепал пушистого за уши, рукой аккуратно ухватился за кошачью морду и развернул ее к себе:
— Ну чего, опять этот пидераст выебывается. На митинг завтра поедем?
Кот, хоть и пытался сдержать себя, заулыбался. Я улыбнулся в ответ. Знаете, такие глупые широкие улыбки, когда те, кто долго был в ссоре, готовы помириться и простить друг друга — вот такие у нас были гримасы. Мы засмеялись.

Кот извинился за свое поведение. Я — за свое. После примирения зажили мы гармоничнее чем прежде, ссоримся теперь редко и быстро находим общий язык. Даже к любимой мной Ксении, частенько гостящей у нас, кот стал относиться уважительно, хотя раннее не переваривал мою девушку. Что касается вредительства кошачьего. Ну, чуть-чуть осталось косяков. Бывает, сядет он за компьютер, зайдет на корпоративный конфлюенс и поставит от моего имени всему айти-отделу задачей хорошенько выебать Полину из продаж. Директор, конечно, злится, а я вот с пониманием к таким шуткам отношусь. Тем более, Полина — девка хоть и красивая, но одинокая, а потому злющая — может, и надо кому-то ее трахнуть, дабы подобрела.

© Яруссо Тринашкин