Помню, давно мечтал сидеть вот так, на крыше манхэттенского небоскрёба, прихлёбывать с горла настоящую русскую водку и любоваться огнями Нью-Йорка. Этот миг настал. Ночь. Свежий ветер с залива. Под ногами мир. И освещённое нескончаемым заревом плотное весеннее небо. Вот только не хватает женского тепла. Но это дело поправимое…
- Вот ты где, козёл, затихарился! – на крышу вваливается Димон. От него кисло разит шампанским. Походу, уже нажрался. С Димоном мы со школы знакомы. Чувак не отличался интеллектом или там характером крепким, либо здоровьем. Дурак и чмо. Удивительно, как ему удалось так подняться. Ведь лифт в здании не работал. - Будешь? – протягиваю ему бутылку. Димон делает здоровенный глоток, жмурится, фыркает и пораженно замирает. - Красиво здесь, блядь. – говорит наконец. - Точно, – закуриваю «Treasurer». - Чего там у тебя? - Тэк это… тёлочку нашли! Как ты просил – мулаточку. Ухоженная стерва! Давай, спускайся вниз, а то парни-то не выдержат, ыгыгыы!
Размахиваюсь и швыряю флакон на мостовую 42-й улицы. Идём вниз. Прикольно, никогда не ебал негритосок, хотя уже второй год в Америке. Говорят, от них пахнет как-то особенно. На любителя вобщем. Меня это не пугает. Я больше не чувствую запахов.
На 32-м этаже Димон останавливается. - Давай. 404-я хата. Сучка ждёт тебя там. – Он протянул мне ключи. - Ок.
Хорошая квартира. Панорамное окно. Пиздатый вид на этот чортов городок. Девка забилась в угол и с ужасом смотрит на меня. Димон не спиздел, действительно красивая мартышка. Чем-то похожа на Холли Бэрри. Ну, может быть, это от того, что темно.
- Иди сюда, - говорю по-английски. Поднимается с тахты, робко приближается. - Раздевайся. – Она не понимает. Подхожу и расстегиваю пуговицы делового пиджака. Понимает. Быстро, как-то судорожно избавляется от одежды. Тёмные, как сливы соски, плоский живот, коротко подбритая манда. Хуй встаёт, как эмпайр-стэйт-билдинг. Она смотрит на него, не отрываясь. Ага, не видала, наверно, ещё настоящего русского ваньку.
- Suck my dick, - шепчу, кладя руку на её плечо. - No, no! – пытается вырваться. Охуевает что-то. - Shut the fuck up, you fukin' bitch! Suck! Дошло блядь. Стала на колени и сосёт. Сначала как-то механично. Как робот. А потом ничо, разошлась, даже постанывать начала. - Good! – приговариваю, гладя её волосы. - Holy fuck.
Я уже собирался кончить, когда внезапно открылась дверца зеркального шкафа. Оттуда с воплями вываливается мужичок с ножом. Тоже негр ёбанный. Тёлку коленом в челюсть, под ноги мужику. Очередью из АК срезаю этого хуева отэллу. Чувак улетает за диван. Вижу только подрагивающие ноги. Баба скулит, из разбитого рта хлещет кровь. Что ж вы блядь, твари нерусские, всю малину человеку обосрать готовы? Поднимаю дуло автомата. Пытается убежать. Короткое движение указательного пальца и сука отправляется в полёт вместе с осколками лопнувшего стекла. Подхожу к проёму. Слышится смех и незлобный мат. Бабища ёбнулась рядом с БТРом. Смотрю на эту картину и устало додрачиваю. Налетевший бриз уносит семя куда-то в темноту.
Выхожу на улицу. Начинает накрапывать дождик. Это заебись. Будет меньше пыли, а то совсем нечем дышать. - Чо-то жоско ты с ней, Вася! – Димон смеется. – Можно и понежнее, с бабами-то... Так их скоро тут ваще не останется! Бью в ебало. Димон валится, держась за нос. Добавляю с ноги по незащищенным бронёй местам. - Мудак. – говорю, помогая подняться товарищу. – Для тебя, сержант, я товарищ старший лейтенант. - Так точно...
Парни минируют нижние этажи этого дома. На всё уходит где-то полчаса. Отъезжаем. Здание красиво оседает в пизду. Всё-таки хорошо, что пошёл дождь. Мы едем в сторону Ист-Ривера. Говорят там в метро забаррикадировался взвод морских котиков. За нами идут огнемётчики и жгут напалмом шопы и дорогие отели. Горят танкеры в порту, горит Бродвей, огромный столб дыма висит над Таймс-сквер. Туда рухнул американский бомбер несколько часов назад. Я улыбаюсь. Как же блядь прекрасны огни Нью-Йорка тёплой апрельской ночью!
