На сцене районного драматического театра шел кастинг молодых актеров.
Петр Ильич Захаров, главный режиссер театра, любил смелые эксперименты. Это был крупный мужчина пятидесяти пяти лет с большими залысинами и небольшим пузом. Нос с крупными ноздрями и пенсне придавали Захарову сходство со Станиславским. Пенсне Захаров спиздил в костюмерной одного из московских театров, откуда его некогда выперли за регулярные выходы на сцену в нетрезвом виде. Петр Ильич был знаком с театральными знаменитостями и вхож во все кабинеты районного уровня. Пользуясь громким именем своего однофамильца, он сумел выбить зарплату для артистов и кое-какие преференции для себя: казенная пятикомнатная квартира, домик в пригороде и многое другое. Руководство ценило Захарова.
На этот раз главный замахнулся поставить "Ромео и Джульетту". Он хотел заткнуть за пояс самого Дзефирелли. Чтоб Джульетте - с виду четырнадцать лет, но чтоб это была огонь девка, а не хуета с дымом, Ромео - шестнадцать, но уже знаток женской манды.
- А то выйдет старый хуй, а с ним седая пизда про ромашки и бабочек сюсюкать. А где в двадцать первом веке в цивилизованном мире целку найдешь в четырнадцать? Надо такое захерачить, чтобы Шекспир в гробу перевернулся! - дал Захаров установку труппе.
Как человек творческий, Петр Ильич любил эпатировать коллег и знакомых крепким словцом. Приблизить, так сказать, искусство к массам.
И вот третий день в театре отбирали претендентов среди студентов медицинского училища, строительного и экономического колледжей.
С актрисами дела пошли терпимо: выбрали двух смазливых медичек, и те ждали Ромео и своего звездного часа.
Ебатня началась с претендентами на Ромео. Олухи не понимали творческой задачи режиссера. Задроченные все как один, шпарят по тексту наизусть, а где чувства, страсть!
- Больше импровизации! - орал на претендентов Захаров.
К вечеру третьего дня почти весь юношеский контингент района был исчерпан, и постановка грозила накрыться медным тазом.
- Леонид Басов, - объявил следующего кандидата помощник режиссера Ерофеев, маленький, шустрый мужичок.
На сцену вышел смуглый красавец, детина метра под два ростом, с черными огненными глазами и римским профилем. У Захарова от предчувствия удачи радостно сжалось очко. Он принялся обстоятельно внушать парню свой творческий замысел. Тот, щурясь от ярко бившего в глаза света юпитера и опустив руки глубоко в карманы брюк, внимательно слушал. Потом презрительно взглянул на Джульетту и решительно направился к ней. Джульетту временно изображала актриса Вера Маслова, тетка лет тридцати пяти, худенькая и в старинном платье вполне смахивавшая на девочку. Вся труппа знала: Маслову тайно ебет сам Захаров.
Басов засосал Маслову в губы. Облапал ее жопу, буфера и лобок. За кулисами послышался смех. Артисты, сидевшие в зале рядом с режиссером, переглянулись.
- Стоп, стоп! - вскочил Захаров. Басов неохотно отпустил обалдевшую актрису. - Ты что творишь? А текст? - взвизгнул Захаров.
- А че рассусоливать? Сами говорите, импровизируй!
- Ты хоть Шекспира читал?
- Пацаны рассказали. Типа один мудила пацана наебал, что его телка умерла. Пацан от горя ласты склеил. Ну, и она тоже. Очень жизненный прикол.
- Ты из какого колледжа? - изумился Захаров.
- Из ремесленного. В нашем театре Гамлета играл. Не, а как в роль входить, если бабу не знаешь? Сами талдычили... - развел руками Басов.
Маслова захихикала.
- М-да! - задумался Захаров. - А ты парень хамло, хотя и с мозгами.
- Так берете? - спросил Басов. - А иначе у меня дела.
- Ладно, останься! Входи в роль! Учи текст. А там посмотрим. Только запомни: в театре матерюсь только я. - И громко объявил: - На сегодня просмотр закончен.
Спустя минут двадцать в кабинет главного ворвался помощник Ерофеев.
- Там! Там! - задохнулся он и замахал руками.
- Ну что опять? - поморщился Захаров. Он размышлял о вечном, заглядывая в рюмку коньяка. И это была святая минута для труппы: никто не тревожил главного.
- Там этот, Басов! Идемте, пока никто не видит.
В полумраке гримерной Захаров не сразу понял, что происходит. На стене двигалась огромная тень. А перед носом в слепившем глаза луче света белела жопа. Юбки были накинуты женщине на спину. Брюки застряли на коленях мужика. Жопу бабы обхватили две ручищи, а в пизде играл хуй. Головы ебущихся скрывала тень. Но по родинке на крупной груди, вывалившейся из платья, Захаров узнал Маслову. Когда Маслову тянул Захаров, актриса так же раскорячивала в стороны коленки, чтобы удобнее было хую, и чуть приседала.
- Эт-то что за безобразие? - набычился Захаров.
Ерофеев включил верхний свет. Скользкий красный хуй парня, направленный на влажную розовую пизду актрисы, отплевался тремя упругими струями спермы. Липкая жидкость кремом повисла на волосах вокруг половых губ. Маслова вырвалась, пугливо одернула юбки и спрятала грудь.
- Петруша, он ворвался. Я никого не успела позвать, - залепетала Маслова.
- Вы ж сказали: входи в образ! - растерялся парень и, возмущенный, обернулся к Масловой: - А вы мне сами предложили развивать талант!
- Какой на хуй талант? - прорычал Захаров. - Джульетту другая играет. И при чем тут ебля? Тебе здесь что, блядюшник?
- Так бы и сказали, что Джульетта не та, - проговорил парень. - А то ругаться!
Захаров побагровел от злости и сжал кулаки. Но парень был рослый и сильный.
- Ладно, пиздуй отсюда! - сказал главный Басову. - А с тобой, курва, потом поговорим...
Басов пожал плечами и ушел.
Следующий кастинг прошел ужасно. Приперлись не Ромео, а, со слов главного, "какие-то выблядки". Выбрать было не из кого. Громкая заявка постановщика на оригинальность мирового уровня оборачивались фиаско районного масштаба. Маслова впервые сквозь зубы обозвала Захарова "дурак", она утверждала, что "тот парень - самородок". Помощник бубнил: Басов, мол, конечно мудак, сволочь, похотливый козел, но зритель повалит на спектакль посмотреть хотя бы на красавца Ромео. И Захаров сдался.
Парень не стал артачиться и явился на назначенную репетицию.
В темном зале и на освещенной сцене ждали все задействованные в спектакле артисты. Захаров нервно прихлебывал холодный чай. К нему подошла костюмер Рухина, старушка лет семидесяти, и сердито прошипела:
- Идите сами гримируйте! Со своими экспериментами превратили театр в бордель!
Захаров тяжело поднялся, предчувствуя очередной скандал.
- Всем ждать! - угрюмо приказал он.
В гримерной, сидя на стуле, Басов растопырил ноги, а Джульетта... без пяти минут сестра-акушерка Катя Лосева отсасывала у него, неумело причмокивая. Басов терпеливо вздохнул, приподнял Джульетту за талию и, заботливо раздвигая половые губы девушки, пристроил ее на хуй. Лосева ойкнула и удобнее уселась.
- Не, ну ты подмахни, - сказал парень. - Мы же хуем не гланды через жопу прижигаем.
Катя привстала и, приподняв юбки, поерзала пиздой, прикрывая черный лобок пальцами. И улыбнулась от удовольствия.
Захаров деликатно кашлянул. Девушка мигом опустила юбку, прикрыв наготу, и покраснела.
- Как закончите - на сцену. Вас ждут, - устало проговорил Захаров.
На репетициях актрисы выбегали на сцену, то торопливо утерев рот от спермы, то бросив обвафленную салфетку в мусорное ведро и одергивая юбки. Басов не играл, а, казалось, отбывал на сцене время до очередной палки. Его совестили, гнали в три шеи и... неизменно звали назад.
- Все должно быть как в жизни, - возражал главному Басов. - Иначе какая любовь!
- Пиздец, засыпались, - сокрушался Захаров.
Звать профессионала на роль Ромео было поздно.
На премьеру набился полный зал: районное начальство, гости из столицы.
Во время спектакля Джульетта с неполным акушерским образованием глядела на Ромео по Станиславскому - с неподдельной любовью. Он был вальяжен, немного грубоват, как пресыщенный хахаль. Захаров лишь тер виски и глотал валидол. Но тем поразительнее был результат. Когда Басов уронил голову и затих, в гробовой тишине зала раздались громкие всхлипывания.
А потом зал взорвался аплодисментами. Особенно надрывались женщины.
- Ну, ты, старик, даешь! - одобрительно похлопывали Захарова по плечу друзья на фуршете. - Новое прочтение. Шекспиру не снилось!
Захаров удовлетворенно мурлыкал и искал взглядом своего нового любимца. А Басов невозмутимо охаживал новую поклонницу своей красоты и таланта.
