В один прекрасный весенний день
работник ДЭЗа Павел Петрович Пятаков, или, как его попросту называли,
Петрович, с нетерпением дожидался вечера. До получки оставалась неделя,
все пустые бутылки были давно сданы, и вылазки было не избежать.
Он взял гаечный ключ, засунул его за подкладку куртки, крякнул и вышел из квартиры.
Спускаясь по лестнице, сантехник вспоминал тот первый случай, когда все в его жизни перевернулось с ног на голову.
В
тот день ему в очередной раз задержали зарплату. Начальник, довольно
гнусный тип с физиономией хорька в ответ на жалобы сказал: «Не бросишь
пить – денег вообще не будет». Пятаков замысловато выругался (про себя)
и ушел, несолоно хлебавши.
Вечером Петрович околачивался у пивного ларька. Денег не было ни копейки, и сантехник ходил кругами, заводился, зверел.
Вдруг
к ларьку подошел какой-то хмырь. Молодой еще, лет двадцати двух, но
одетый с иголочки: кожаное пальто, ботиночки, очки дорогущие в золотой
оправе, в руках – кожаный портфельчик. Пижон одним словом, ботаник.
Очкарик
нагнулся к окошку ларька, попросил сигарет и достал из кармана толстый
лопатник. Петрович подошел, заглянул ботанику через плечо и охренел.
Таких деньжищ он в жизни не видел одновременно.
- Парень, дай десять рублей! – сказал Пятаков.
Пижон даже ухом не повел, гаденыш этакий. Забрал сигареты и пошел.
Петрович
нахмурился, выждал секунд десять, и пошел вслед за ботаником, сохраняя
дистанцию. Вскоре тот свернул в подворотню, и сантехник нагнал его.
- Эй ты, глиста очкастая, поди сюда! – ласково позвал Петрович.
Очкарик обернулся.
- Простите, это вы мне?
- Тебе-тебе, – мрачно сказал сантехник, поднимая с земли железный обрезок трубы.
Очкарик попятился назад, и Петрович быстро прижал его к стенке.
- Кем работаешь? – рявкнул Пятаков.
- Топ-менеджером, - боязливо сказал гаденыш. - А почему вы спрашиваете?
-
Штаны, значит, просиживаешь! – закричал Петрович. Мозоль на заднице
натираешь! Бабки лопатой гребешь! В то время, как я! Вот этими вот
руками!
- Извините, я не знаю, о чем вы, – пролепетал недомерок, нервно оглядываясь. – Мне лучше уйти.
- Ах ты, змееныш! – крикнул Петрович и легонько стукнул ботанику трубой между глаз.
Раздался мелодичный звон. Пижонские очки недомерка разлетелись брызгами, а сам он осел на землю, подвывая.
- Знай наших! – победно провозгласил Петрович.
Внезапно ботаник встал на карачки и пополз прочь, смешно вихляя задом.
- Куды! – взревел сантехник. И пощекотал трубой гаденышу затылок. Тот ткнулся носом в асфальт, да так и остался.
- Ты че? – сантехник пнул ботаника ногой, но он больше не шевелился.
- За-мо-чил, за-мо-чил! – застучало в висках у Петровича.
Он
хотел бежать со всех ног, но тут краем глаза заметил, что из кармана
недомерка выглядывает, как бы заманивая, угол лопатника. Тревожно
оглядываясь, Петрович вынул лопатник, прихватил заодно и портфельчик и
побежал прочь.
В портфельчике не оказалось ничего путного –
какие-то бумажки. Зато в лопатнике обнаружились куча всяких буржуйских
карточек и десять тысяч рублей с мелочью. Петрович на радостях устроил
запой на неделю, и его выгнали из ДЭЗа. Но ему было уже все равно: он
нашел куда более удобный способ заработка. Когда деньги кончились, он,
вооружившись гаечным ключом, поехал ночью в соседний район, нашел там
такого же ботаника, убил и разбогател на семь тысяч.
Но тут Пятаков
столкнулся с неожиданной проблемой: поскольку ему больше не надо было
ходить на работу, деньги потекли рекой и закончились через несколько
дней. Петровичу пришлось вернуться в ДЭЗ, поставив хорьковатому
начальнику коньяк.
С тех пор он совершал такие «вылазки» примерно раз в квартал, примечал состоятельных на вид, но хлипких мужичков.
Петрович
вышел из подъезда во двор. До сумерек оставалось еще несколько часов, и
он маялся ожиданием. На лавочке сидела соседка Антонина Семеновна и о
чем-то оживленно сплетничала с подругами. Сантехник подошел поближе.
-
А Танька-то кажинный день мужиков к себе водит! Совсем срам потеряла!
Кажинный день! – увлеченно вещала она. - А Васька-то соседушка наш,
вор! Миллионы ворует! Вчера домой с авоськой возвращался, думаете, что
там, в авоське-то? Деньги ворованные, миллион!
Петрович усмехнулся и собрался было уходить.
- А в городе у нас маньяк объявился, – вдруг понизила голос Антонина Семеновна. – Я точно знаю, мне Балмашова говорила.
Пятаков насторожился. – Елки, так это же они про меня! – озарило его.
- Брешешь, Семенна! – захихикали бабки.
- Точно говорю! Кажинный день убивает человеков!
- Ну, это уж слишком, - подумал Петрович.
- Так прямо и каждый день? – вслух спросил он.
-
На что ж мне врать-то? – обиделась старуха, входя в раж. – Каждый день
мужиков убивают! И отрезают им! Отрезают… Ну, ты понимаешь!
- Неправда! – вскричал сантехник.
Во дворе вдруг стало тихо.
- Что неправда-то? – спросила одна из бабок.
Петрович пропотел.
- В Васькиной авоське картошка была, вот что! – презрительно сказал Пятаков, сплюнул и ушел со двора.
Спустя два часа Петрович шагал по пустынным улицам с гаечным ключом за подкладкой и выискивал свою жертву. И вдруг увидел ЕЁ.
Она
шла по тротуару, грациозно покачивая бедрами. Волосы цвета воронова
крыла колыхались бушующим водопадом. Глядя на округлое под тонкой
брючной тканью, Пятаков забыл о том, зачем сюда пришел. Внутри него
что-то задрожало, и неожиданно задергало в левом боку. Он вдруг ясно
представил себя с этой красоткой. Потом вдруг ни к селу ни к городу
вспомнил свою покойную супругу, Марфу Ивановну, и его передернуло от
отвращения. Девица свернула в глухой переулок, и сантехник пошел за ней.
-
Значит так, - лихорадочно соображал Петрович, вынимая гаечный ключ. –
Подкрасться тихо и оглушить, только слегка. А там видно будет.
Неожиданно красотка обернулась, озорно посмотрела на сантехника и кокетливо спросила:
- Что вам надо, молодой человек?
Пятаков,
которого не называли молодым человеком уже много лет, на секунду
растерялся. И вдруг красавица своим тонким наманикюренным пальчиком
ткнула его в солнечное сплетение. Сантехник выронил гаечный ключ и
повалился на землю, держась за живот.
- Ко-отик! – сказала вдруг девица. – Скажи «мяу»!
- Мгмкхххауу – пролаял, задыхаясь, Петрович.
- Разве так говорят «мяу»? – обиженно протянула брюнетка.
Очумевший от ужаса Петрович судорожно сглотнул и тихо произнес:
- Мяу.
- Котик! – радостно вскричала девица. Гуляка! А ты знаешь, что с гуляющими котиками делают?
Пятаков вспомнил слова Антонины Семеновны и почувствовал, как на нем зашевелились брови.
Девица
открыла сумочку и достала оттуда что-то металлическое, угрожающе
позвякивающее. Сантехник рывком поднялся и хотел убежать, но красотка
рубанула его ладонью по шее. Мир рассыпался на тысячу мелких осколков.
Пятаков лежал, не в силах пошевелить ни единым членом.
- Не бойся, котик, - успокаивающе, даже нежно, сказала девица. – Так нужно! А потом все будет хорошо. Увидишь, все будет хорошо…
|
