С утречка вместо того чтоб пиздавать на лекции по «методике преподавания русского языка» я отправился к товарищу одному по погонялу Упырь. Его как раз с завода уволили по собственному желанию в добравольно-принудительном порядке за систематическое пьянство.

Упырь этот по имени Вадег после репрессивного увольнения вёл довольно уединённый образ жизни, стал отшельником и соблюдал аскезу. А хули денек то уже не было, по два литра сорокаградусного пойла в сутки потреблять, мдя. Пил он теперь только когда в гости захаживали добрые люди, но их не так много, к сожалению, встречалось на его тернистом жизненном пути.
Ничтоже сумняшеся мы с Упырём быстренько замутились на полкоробки шишек и я ему сообщил:
- Вадег давай счас у тебя дунем и съездим в поликлинику к терапевту, а то у меня время по талону подходит.
- Забивай. – Сказал Упырь.
Накурились так неплохо, а на улице погода пиздец блятьнахуй - сыро, промозгло, каша какая-то под ногами из снега и кошачьего говна и мы такие идём. Куда идём – хуй знает.
- Вадег куда мы идём то? – Спросил я.
- В больничку вроде, талон у тебя к врачу. – Тягуче ответил Упырь и немного засмеялся.
- Нахуй. – Я остановился и стал разглядывать мутные в красных прожилках глаза Вадега. – У меня тоже глаза красные?
- А то.

Пёрло уже далеко не по децки. «Какая в пизду поликлиника» подумал я. Между тем мы неожиданно для всей прогрессивной (да и регрессивной) общественности уже стояли на автобусной остановке.
- Пошли назад, я ебал в таком состоянии к врачу идти. – Я развернулся и двинул в обратном направлении.
С шутками и прибаутками добрели до Вадегова подъезда. Курнули исчо. Немного постояли и меня вдруг зажлобило на тему проёбанного талона.
- Нет, надо ехать – пускай лечат суки. – Я был непоколебим и решителен как Мао входящий в бурные воды Амударьи.
- Поехали. – Не менее решительно поддержал меня Вадег. (он конечно далеко не Мао, далеко…).
Ну, чо вам сказать - в автобасе было вполне себе весело.
Приехали мы в палеклинику, я сразу рысью к кабинетику указанному на талоне, взвился на второй этаж как пионэр, уже хотел ворваца к лекарю, да хуй там – очередь ебать-капать.
Присели. Ждём, слушаем бабушкин пиздёшь (бапка какаята рядом чото гундосила про ЗОЖ, ЗОЖ то ЗОЖ сё, мне не надо рассказывать - я его с первого номера от корки до корки чту) не совсем по теме, но интересный (по накурке то, гыгы) яебу.

Дождался я, когда врач (мужик кстате, а врачи мужики цука поцонов личить нехочут. А токма тиоткам да покрасифше и памаложе каторым поют «раздевайтесь то-да-сё, снимите лифчег, напрягите диафрагму…» скаты. Ябл) бабку обследует и выпустит на волю и вошел, осторожно ступая, дабы не создавать помех стетоскопу в кабинет.
А меня прёт же, как сазана, глаза - водолаз позавидует, да и общее состояние можно охарактеризовать как «весёлое».
Поздаровкались, я только не раскланялся с эскулапом, да не облобызал медсестру в ланиты, а так я был воплощением вежливости и позитива.
- Присядь. – Бросил дохтур и углубился в изучение моего талона.
Прошло пару минут…
- Что беспокоит? – Вопрос доктора оторвал меня от занимательного чтения обложки медицинской карточки Семёновой Марии Петровны 1909 года рождения.
- Эээ…? – Сказал я и чуть не добавил «какова хуя!?», но вовремя отдуплился.
Врачило мудак явно меня спалил и начал ходить вокруг да около, задавать какие-то сафсем уж мудрые вопросы.
- На что жалуетесь?
Я жаловаться не привык, если чо поцоны, не такой я человек, но лепиле этому тряпошному немного пожалился – проявил слабину.
- Да вот кашель, насморк, - Говорю, - В горле першит. Мнеб полечицо, а больничный мне не нужен.
И для пущего эффекту зашелся в диком кашле (шучу, так кашлянул пару рас).
Он как услышал про то, что лист нетрудоспособности мне в хуй не впился, сразу поник весь, как лютик скукожился падло. Хуле - баблецо абламываеца.
- Раздевайся, - Молвит рвач, а сам дело гражданки Семёновой от меня отодвигает.
Я разделся до пояса, доктар стал меня слушать, щекотно ужос, нервы то оголены все, но, да ладна – выдюжил и не заржал.
- Одевайся.
Я стал натягивать одежду, руки не владеют нихуя. Жесть бля, а врачек уселся за стол и смотрит так на меня душевно и будто чего-то ждёт. Оделся, стою, ищу глазами, что бы ещё почитать такого же интересного, как дело Марии Петровны 1909 года рождения.
- Всё нормально. – Говорит и глазками зырк-зырк.
Я аж вздрогнул от такой несправедливости, «цука бля да ебать тебя клятвой Гиппократа за такие слова, а денег скатина ты у меня не получишь всё равно, ибо я их уже прокурил» думаю.
-А вслух культурно спрашиваю, улыбаясь сестре милосердия:
- Доктор, а может быть какие таблетки попить.
Так что этот пидор отмачил!
- Нет, не надо таблетки, говорит, и, подумав, добавляет. – Попей чай с малиной на ночь, можно чеснок, лук есть.
После этого я ахуел во второй рас. А ахуевать по два раза в течение трёх минут я не привык, если уж совсем честно признаться. Да только хули с мудака взять?
- Спасибо вам большое. – Сказал и вышел вон.
Выхожу в калидор, и начинаю ржать, осознавая всю бедовость ситуации. Поцоны смех он тоже жизнь продлевает. Может этот лепила, смехотерапией в тот момент увлекся, и на мне решил испытать свой иезуитский метод профилактики ОРЗ?
Вот и ходи после этого к рвачам - ебать их свитком с клятвой ихнего главного по погонялу Гиппакрад.

28.11.2008. В.Д.