По тающему под жарким июльским солнцем асфальтовому покрытию автотрассы катит битком набитый пассажирский автобус. Наш, отечественный, с неработающими кондиционерами, если можно так назвать шишкастые пимпочки над головой каждого пассажира, откуда должен поступать свежий воздух. Катит час, катит два. Духота невозможная. Пассажиры потеют и постепенно звереют. Чуть прохладней тем из них, которые сидят под вентиляционными люками. Но непростое это дело – открыть люк. Потому как пассажиры автобуса большей частью люди пожилые и нервные, едущие отдыхать и лечиться в санаторий «Загорье». И не всем нравится, что их обвевает поток свежего воздуха. Вот со своего места привстал один такой худенький старичок и с силой дернул на себя рукоятку люка, пробормотав: «Не хватало, чтобы я еще простыл здесь!». Крышка захлопнулась, перекрыв доступ сквозняку. Свежий воздух от еще одного открытого из трех размещенных впереди люков к нам практически не попадает – его расходуют сидящие впереди пассажиры. В нашей секции сразу становится как в бане. Тогда с соседнего кресла привстает другой дедок. Он пониже первого, но более полный. Пыхтя от натуги, дедок толкает своей тростью люк вверх, и он распахивается. Ворвавшийся прохладный воздух радостно треплет шторку на запыленном окне и ерошит остатки волос на шишкастой голове первого деда. - Ты чего фулюганишь? – фальцетом кричит он полному старичку и, вскочив с места, опять захлопывает люк. – Говорю же, я больной, нельзя мне быть под сквозняком! - А я здоровый, да? – багровеет толстячок. – У меня астма! Осоловело дремавшие до этого пассажира оживают в предвкушении назревающего скандала. И он не заставил себя долго ждать. Толстенький дедок повторяет манипуляцию с тростью, и в нашу секцию вновь врывается свежий воздух. - Да я тебя… Да я ветеран! У меня льготы! – почти визжит худой дедок и вновь тянется крючковатыми пальцами к люку. - К-куда? – сипит толстячок и крючковатой рукоятью своей трости перехватывает руку оппонента. – Не ты один ветеран! И еще надо посмотреть, чьи галифе ширше! Деды уже выбрались со своих мест и толкаются в проходе. Чудо-богатыри, даже в такую жару не утратили свой боевой пыл! Вот-вот вцепятся друг другу в глотки – такой взаимной ненавистью сверкают их глаза. - Дедушки, вы бы… - не выдерживаю я. - А ну по местам! – оглушительным басом гаркнул кто-то у меня над ухом. Ошеломленно оборачиваюсь. В проход вышло третье действующее лицо. Это оказалась кряжистая, как баобаб, тетка лет шестидесяти-шестидесяти пяти. Она до этого молча сидела сразу за спинами петушащихся дедков и только негодующе мотала горловой. – Я кому сказала: сесть! Иначе применю силу. Чтобы было понятно, разъясняю: я тоже ветеран. Бывшая санитарка психиатрической больницы! И деды покорно вернулись на свои места. - Ух ты, аж мороз по коже! – уважительно сказал худой. - А меня дак в жар бросило, - поддакнул толстячок. – Какая женщина! Извините, а вы тоже в санаторий едете? А как вас зовут, а? И всю оставшуюся дорогу деды, забыв про возраст и свои болячки, напропалую флиртовали с попутчицей. По ее же команде они периодически закрывали и открывали вентиляционный люк – чтобы никому не было обидно. И в санаторий приехали друзьями.